1. ПОЧЕМУ МАЛИ?
Для бывших колонизаторов-французов этот вопрос звучит странно. Они так любят свою бывшую Западную Африку, что организовали туда круглогодичные чартеры из города Парижа. Учитывая огромный спрос на них из-за дороговизны билетов на регулярные рейсы Air France, предприятие это себя окупает — самолеты летают, битком набитые пассажирами. При этом европейцев среди них — ровно половина, так что не надо думать, что чартерами Париж-Бамако или Уагадугу-Париж пользуются только черные иммигранты, которые между делом жгут машины добропорядочных французов.
Западная Африка — сочная, смачная, колоритная, яркая и пахучая. Животных здесь почти не осталось; кое-где в саваннах попадаются западноафриканские слоны, которые несколько меньше своих более знаменитых восточноафриканских собратьев, и при этом отличаются большей агрессивностью. Народ, живущий здесь, тоже гордый, хоть и добрый. Фотографироваться не особо любят, но погрозив кулаком, сразу же приветливо улыбаются. Правда, два года тому назад съемочную группу программы «Вокруг света» на рынке в Дакаре забросали помидорами и тапками, но так бывает не всегда. Большинство стран Западной Африки были французскими колониями, а французы, в отличие от англичан, проводили колонизацию более жесткими мерами, чем надолго восстановили против себя подопечных африканцев. В 1958 году Франция объявила о создании Французского Сообщества по подобию Британского, но спустя два года оно практически прекратило свое существование. Однако в какой-то мере оно существует и поныне в виде привязки к Евро и в виде западноафриканского франка — единой валюты ряда стран.
Совершить путешествие в Мали вообще было мечтой моей юности. Положили начало этой мечте статьи Виктора Онучко и книжечка Галины Витухиной «Мали» из серии «У карты мира». Мали казалось квинтэссенцией всей Западной Африки, сгустком энергии её народа, страной, доказавшей, что у африканцев тоже есть своя история, не менее блестящая, чем история Геродота. Там, у излучины Нигера, лежит загадочный Томбукту, периодически меняющий «о» на «и» в первом слоге, который в начале XIX века воспринимался европейцами так, как сейчас нами — Шамбала: как страна, о которой все знают, но никто толком не видел. Так же, как и «Бухту Тимбукту» группы «Секрет». У Николая Гумилева в стихотворении «Нигер» Тимбукту обозначен как «город сияющих крыш». Конечно, никто из авторов обозначенных произведений здесь не был, но рекламу, однако, этим местам сделал. Как туристскому направлению…
Томбукту, Дженне, Сегу — города, в которых родилась неповторимая «суданская» архитектура. Самое замечательное — мечети. Сделайте кулич в песочнице, воткните в него спички по всей поверхности, и получите уменьшенную модель здания в «суданском стиле». Только здесь строили дворцы и мечети не из песка, разумеется, а из «банко» — смеси глины, соломы и навоза. Правда, такой «монолит» иногда размывается ливневыми дождями, но быстро реставрируется. Можно сказать, что ни одного действительно старого здания в Мали нет; периодические подновления скрыли «первоначальный» слой банко, но основа-то и сама форма осталась прежней, как и сами строительные и реставрационные технологии. Так что можно сказать, что средневековые малийские города сохранили в значительной степени свой первозданный облик.
В Мали живут догоны — народ, говорящий на языке вольтской группы нигеро-кордофанской семьи, в отличие от своих соседей в большинстве своем открыто придерживающийся анимизма в пику всё надвигающемуся исламу. Догоны представляют собой одну из самых больших загадок для ученых. Дело в том, что у них не только богатая и весьма своеобразная мифология, но ещё и совершенно уникальные сведения о нашей Вселенной, которые невозможно было бы получить посредством размышлений старцев, просто наблюдающих движение луны по небосводу. Они знают, что у Красной Звезды — Сириуса — есть спутник, и устраивают праздник раз в 60 лет в честь его полного оборота вокруг «основной звезды». Существуют разные версии относительно того, как от кого догоны получили эти сведения. За подробностями рекомендую обратиться к страничке www.geografia.ru/dogon.html . Конечно, лично мне больше нравится версия о прилете инопланетян на нашу грешную землю… Не сами же догоны летали к Сириусу, в конце концов! Разгадка тайны Страны Догонов была основной целью нашей экспедиции…
2. ЭКСПЕДИЦИЯ.
В самой экспедиции участвовало восемь человек, при этом один из нас — Павел Малков — участвовал заочно, в Тюмени, незадолго до отлета сломав руку. Телевизионную часть представлял Кирилл Звягин, корреспондент программы «Их нравы» и Владимир Хабелашвили, оператор оной. Женская часть группы состояла из любительницы верховой езды и египетских древностей Любы Литовченко и этнографа Веры Плясуновой, по совместительству — моей жены. Вообще-то, она раньше занималась больше этнографией народов Русского Севера, однако принципы любой науки универсальны, и это же касается этнографии. Из Самары прилетел йог Денис Ротанов. Наконец, «гвоздем программы» выступал Александр Редько, он же Доктор Смерть, а в народе просто Доктор — бывший подводник, хирург, терапевт-эвтаназиолог.
Наш маршрут состоял из нескольких этапов. Из Бамако мы на микроавтобусе ехали через Сегу в Мопти, а оттуда — в Бандиагару и Страну Догонов, по которой должны были ходить пешком несколько дней. Затем на микроавтобусе же возвращались в Мопти и пересаживались на пинасу — длинную крытую пирогу с мотором, на которой совершали в меру комфортабельный круиз по Нигеру до Томбукту. Оттуда за нами из Мопти присылали джип, на котором мы должны были вернуться в Мопти. Маршрут был проработан таким образом, чтобы попасть в Дженне обязательно в понедельник, ибо там в этот день проходит еженедельная ярмарка, куда по рассказам стекается пол-Мали. Из Дженне мы возвращались в Бамако, садились в самолет и летели на Родину.
Непосредственная заброска в Мали осуществлялась через Париж чартером компании Point-Afrique, рекомендованной путеводителем Lonely Planet в качестве самого экономичного перевозчика из Европы в самые глухие уголки бывшей Французской Западной Африки. Однако следует иметь ввиду, что эта фирма — только заказчик чартерных рейсов, а непосредственный исполнитель — авиакомпания Axys Airways, осуществляющая перелеты также внутри Франции. Прошу обратить внимание, что речь идет о чартерах; забронировать места на рейсы Axys в Москве в авиакассах невозможно.
3. НАС НЕ ДОГОНЯТ!
В этом и заключается основная трудность пользования такими чартерами, дающими по сравнению с регулярными рейсами национальных перевозчиков экономию по 500-700 долларов с билета. У нас в Шереметьево о чартерах из Парижа в Африку никто ничего не знает, а поэтому на стойке регистрации пришлось долго рассказывать и объяснять, что такой перелет действительно есть, и что билеты мы получаем уже в Париже, и что багаж наш нужно просто переправить на тот рейс в Бамако, на который у нас есть бронирование. Все чартерные рейсы обозначаются трехзначными аббревиатурами, в отличие от регулярных (SU, AF и т.д.), а потому операторы даже не могут вывести номер рейса на багажную квитанцию; приходится писать от руки. В Париже всё проще: там все эти рейсы есть на табло вылета в каждом терминале, т.е. вопросов типа «есть ли такой рейс?» не возникает. Однако есть один подводный камень, который может если не разбить вашу лодку, то серьезно её покорежить. В том, что большинство нерегулярных рейсов вылетает из третьего терминала (Т3) аэропорта Руасси-Шарль де Голль, а сообщение между терминалами Т3 и Т2, куда прилетают рейсы из Москвы, куда менее регулярное, чем самые нерегулярные авиарейсы.
Самое интересное то, что в терминале Т2 нас тоже «мурыжили» довольно долго. Сначала не могли точно указать, как попасть в Т3. Создается впечатление, что у самих работников аэропорта нет ясности, как надо действовать. Т3 считается терминалом для рейсов внутри Шенгенской зоны, но туда же прилетают рейсы из Марокко, Туниса, чартеры «Пуэнт-Африк» из Африки. Поэтому там есть своя «транзитная зона». Однако транмфера из транзитной зоны Т2 в транзитную зону Т3 почему-то нет… Вернее, он есть, но по особым случаям, таким, как наш. Мы нашего трансфера ждали почти два часа. Насчет багажа нас заверили, что он прибудет прямо на наш самолет, и, улыбнувшись, попросили не беспокоиться. Беспокоиться все же пришлось, поскольку встретивший нас в Т3 чернокожий представитель «Пуэнт-Африк» вкупе с билетами на рейс в Бамако одарил нас известием, что наш багаж пока к самолету не поспел, и что они делают всё возможное, чтобы он улетел вместе с нами. «Если что, отправим багаж ближайшим рейсом в Бамако!» — оптимистично заверил представитель.
Как нетрудно догадаться, оптимизм был ложным: наш багаж не прилетел. Вернее, он прилетел, но на пять дней позже, после того, как две авиакомпании наконец решили, кто виноват в том, что вовремя не перегрузили наши вещи с одного самолета на другой. Нам его доставили уже на пирогу, когда мы совершали плавание по реке Нигер…
И знаете что… Без лишних вещей даже лучше! Пока не было тяжелого рюкзака с чистой одеждой и запасной обувью, было как-то легко на душе. Купили пару носков, тройку трусов, рубаху цвета индиго, соломенные шляпы, костюмчик традиционный вроде пижамы — и ничего, жизнь наладилась! Даже Володя Хабелашвили приободрился, хотя у него в багаже остались батареи для камеры и коробки с кассетами, а также штатив. Трудно пришлось, но бывало и похуже: у одной съемочной группы во время командировки в Литву ночью из гостиничного номера вынесли всю аппаратуру вместе с отснятым за две недели материалом. Главное — сами живыми долетели. Хотя звучит это несколько двусмысленно, учитывая то, что в группе летел Доктор Смерть.
Забегая вперед, скажу, что на обратном пути наш багаж прилетел в Москву на сутки позже. Наши вещи догоняли нас в Мали, догоняли нас в Москве… Мудрее всего поступил рюкзак Любы Литовченко: он вообще в Бамако не летал, а пролежал все две недели в Париже. Потом его отправили вместе с нашим багажом в Москву.
4. МАЛИ В ЦИФРАХ.
Республика Мали входит в число беднейших стран мира. С помощью СССР эта страна два десятилетия шла по «некапиталистическому пути развития», но к окончательной победе коммунизма не успела. В принципе, Мали не богаче моей любимой Эфиопии, но здесь хотя бы присутствует какой-то экспорт в структуре экономики в отличие от полунатурального хозяйства Эфиопии, которой кроме кофе предложить миру нечего. Мали экспортирует хлопок и арахис, немного алмазов. Её привязка к Франции и «зоне Евро», отсутствие выхода к морю обусловливает высокие цены на потребительские товары, высокие по сравнению с низкими доходами населения. Говорят, что в Буркина Фасо и БСК (Берег Слоновой Кости) цены еще более высокие. Валютой является Западноафриканский франк или Франк Валютного союза Западной Африки (FCFA, в просторечии «сефа»). Курс обмена у уличных менял:1 Euro=650 FCFA, в банках — гораздо ниже. Цены в барах и ресторанах: “Кока-кола» или «Тоник» (0,30) — 400-600 франков, пиво «Кастел» (0,60) — 850-1000 франков. В маленьких лавочках цена на прохладительные напитки в два раза ниже, но стоимость тары не учитывается (бутылки надо возвращать). В Стране Догонов цены возрастают на 50%, но выбирать не приходится — в горных деревнях охлажденные напитки можно раздобыть только в немногочисленных харчевнях. Комплексный обед из трех блюд (включая скромный десерт) обойдется в 3500-4000 франков на человека. При этом стоимость основного блюда с гарниром начинается где-то с 2500 франков. В Эфиопии за такие деньги можно было поесть три раза; если там над ресторанными счетами мы громко смеялись, то в Мали мы глотали слёзы. А что еще ожидать от страны, в которой абсолютно всё ориентировано на Европу? Большинство более-менее приличных отелей принадлежит французам. Средняя стоимость номера с вентилятором — 25-30 Евро, при этом могут даже предложить каморку без туалета и душа. За 40 Евро можно найти что-нибудь поприличнее. Завтрак (3-5 евро) в стоимость номера, как правило, не включен. Размещение в кемпинге — 5-6000 франков с человека, но могут предоставить лежанку и за 2000 франков. Однако следует иметь ввиду, что, как правило, в гостиницах имеются на выбор номера нескольких категорий. Номера для аскетов будут стоить в среднем 15-20 Евро. Так что выбор всё равно есть. В Стране Догонов туристы спят на крыше кемпинга (вернее, некоего подобия «постоялого двора») прямо под открытым небом. В сухой сезон такой вариант размещения — самый лучший.
Стоимость аренды автотранспорта в Мали тоже зашкаливает. Редко где можно найти джип менее чем за 200 Евро в сутки (без топлива). Дело не столько в жадности малийцев, сколько в действительно высоких пошлинах и сборах, которыми облагается приобретаемый автотранспорт, поставляемый в Мали через третьи страны. Бензин, правда, не дороже, чем в Москве — 70 центов.
Внутренние перелеты нельзя назвать ни дешевыми, ни дорогими. Билет Бамако-Томбукту стоит примерно 140 евро. Аренда моторной пироги для плавания по Нигеру обойдется примерно в 300 евро в сутки вместе с экипажем, но за еду нужно будет платить дополнительно. Не стоит особо рассчитывать на речной транспорт: за трое суток плавания по Нигеру мы встретили один видавший виды пароходик и одну пассажирскую пирогу, сверху доверху набитую людьми. Конечно, можно договориться с рыбаками и торговцами, и совершать плавание по Нигеру «короткими перебежками», от деревни к деревне, но на это нужно время. Скорость движения вверх и вниз по Нигеру в ноябре-декабре одинаковая: из Сахары дуют сильные сухие ветры, набивающие полиэтиленовые паруса рыбацких пинасс, идущих вверх по реке.
Еще одна статья расходов в Мали — всевозможные сборы с туристов (полицейские и коммунальные), впрочем, не очень большие — по 1000-2000 франков с носа, в Томбукту — 5000 франков. По сути, это мзда за право посещения того или иного местечка и фотографирования (видеосъемки) объектов и людей. На мой взгляд, эта система «коммунальных платежей» гораздо удобнее для фотографов и операторов: после уплаты «комиссионного сбора» старейшинам деревни у рядовых обывателей нет никакого «карт-бланша» для требования вознаграждения за то, что они «случайно» попали в объектив — «за всё уплочено!». В Томбукту и Дженне выписываются специальные билеты, которые позволяют также вести съемку с крыш домов.
Что касается попрошайничества, то здесь преобладает требование «кадо» (cadeau — “подарок» по-французски) и «бидон» (бутылка из под воды). За очень редким исключением требования эти ненастойчивы; один только раз нашего Доктора схватили за ремешок фотоаппарата, намереваясь немного им придушить, но этот эпизод был единственным на нашем пути.
Виза оформляется в Москве, в посольстве Мали. Когда мы принесли наши документы на оформление визы, в консульском отделе искренне удивились, посчитав, что наша компания собралась провести отпуск на Мальдивах, где, как известно, название столицы созвучно с Мали (Мале — Мали). Так в посольстве Мали впервые узнали, что русский туризм в Мали всё-таки есть! Виза стоит 20 Евро, оформляется за 3-4 дня. Для оформления туристской визы нужно предоставить 2 анкеты с фото, подтверждение брони отелей на все дни пребывания, авиабилеты или (если всего этого нет) — факсовое приглашение от какого-нибудь малийского туроператора. При въезде в страну нужно показать сертификат о прививке от желтой лихорадки. При отсутствии такового — купюру в 20 Евро…
Авиаперелет из Москвы в Мали стоит 1650-1700 у.е. авиакомпанией «Эр Франс» и 900-1000 у.е. при совмещении чартера «Пуэнт-Африк» с каким-либо перелетом до Парижа из Москвы. Главное — подгадать дату и время обратного перелета из Парижа в Москву, поскольку точное время вылета чартера из Бамако подтверждается за 3 дня до отправления, поэтому всегда присутствуют две возможности: 1) опоздать на свой рейс в Москву; 2) прилететь слишком рано и «куковать» 15-20 часов в аэропорту. Не знаю как остальные, но я за 700 у.е. в сутки готов и «покуковать». Или хотя бы просто посидеть и почитать книжечку…
Эпопея с нашим багажом научила многому. Например, не класть особо ценные вещи в багаж. Прежде всего батареи для камеры или кассеты: найти их потом в Мали по сходной цене будет очень затруднительно. Не брать с собой лишних вещей, ехать вообще налегке. Одежду можно прикупить и на месте. Мы вот оделись в национальную одежду, и хорошие сувениры висят теперь в гардеробе: хоть в баню иди, хоть в ночной клуб. И чтобы там ни говорили, а я, пожалуй, буду пользоваться чартерами «Пуэнт-Африк». Помимо их дешевизны самой по себе, они дают еще экономию при прилете в одну страну, а «улёте» из другой. Билеты-то в один конец продаются…
5. КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ЭЛЬДОРАДО
Давным-давно где-то на Западе Африки лежала страна Эльдорадо… Там было много, очень много золота, и чтобы об этом никто посторонний не догадался, страну назвали Бамбук. «Пусть думают, что у нас много бамбука, а не золота!» — решили её жители. У них было много золота, но совсем не было соли, а без неё не только пища не вкусна, так еще и вообще не жизнь: без соли в организме у представителей негроидной расы происходит неправильный обмен веществ, они чахнут и гибнут. Соли было много на севере, у границ Великой Пустыни, и жители страны Бамбук стали менять свое золото на соль. Были они пугливы и скромны, а потому обмен происходил так: приходили они ночью на берег речки, клали на рогожку золотые самородки и уходили. Под утро приходили люди с севера, туареги, забирали золото и отваливали столько соли, сколько считали нужным. И уходили, растворяясь в лучах восходящего солнца… Так жили люди много веков назад.
Многие искали загадочную страну. Приплывали финикийцы, греки, а потом и португальцы, испанцы, голландцы и даже прибалты из Ливонского ордена. Отчаявшись найти золото, они забирали несчастных негров в рабство. А ведь истина была где-то рядом…
В III веке нашей эры на территории нынешней Мавритании возникло государство Вагаду, больше известное как Гана, впрочем, к современной Гане не имеющее никакого отношения. Руины её столицы — Кумби-Сале — находятся недалеко от границы Мавритании и Мали. Страна процветала за счет торговли золотом, которое менялось на соль и товары стран Средиземноморья. В 1076 году Гана пала под натиском берберов-альморавидов. Но на место павшей империи пришла другая, более могущественная и блестящая — Империя Мали. Её основатель Сундиата Кейта в битве при Крине в 1235 году разгромил войско волшебника Сумаоро — правителя Сосо. После этой победы Сундиата начал объединять все окрестные княжества и царства. Не было за всю историю Африки государства более великого, чем Мали. Один из его властителей, Манса Муса I, совершил такой хадж в Мекку, что о нём долго вспоминали потом в Египте и Аравии: паломник был столь щедр на подарки и так не любил торговаться, что цена на золото упала в два раза. Город Томбукту (Тимбукту) на Нигере стал не только процветающим торговым центром, но и центром мусульманской учености. Первый в Африке университет был открыт именно здесь.
Империя Мали начала распадаться на «удельные княжества» уже в XV веке. В 1468 году Дженне и Томбукту были разорены сонгайским царем Али Бером. Но окончательную точку в истории государства Мали поставили марокканцы: в 1599 году под Дженне они наголову разбили малийское войско, попутно разгромив Империю Сонгай, пришедшей на смену захиревшему Мали. Все хитросплетения богатой событиями истории Ганы, Мали и Сонгай можно почерпнуть из книги финна Ваккури Юха «Цивилизации долины Нигера», полностью опубликованной в Интернете, кстати говоря.
Империи Западной Африки сгубило то же, что и мадридский двор: обилие золота, позволяющее верхушке общества жить, не заботясь о «низах», не думая о будущем своей страны. Караваны с золотом проходили мимо деревень, в которых жизнь не менялась столетиями, и практически не поменялась и сейчас. Гана, Мали, Сонгай, цари-волшебники, набожные и благодетельные полководцы превратились в сказки, которые рассказывают, сидя под баобабами, певцы-гроты потомкам жителей страны Эльдорадо.
5. БАМАКО — МОПТИ.
Аэропорт Бамако столь маленький, что перед вылетами в Париж очередь выстраивается в основном на улице. С самолёта или на посадку идешь пешком. В аэропорту есть маленький магазинчик Duty Free, но он такой неприметный, что обычно пассажиры проходят мимо.
Первую ночь мы провели в гостинице “Cauri Lodge” в столичном районе Ниарела, которую держит пухленькая француженка Сесиль, не нашедшая личного счастья у себя на родине. Гостиница сделана со вкусом, есть даже бассейн и небольшой «птичник» с попугаями. Номера кондиционированы, при этом кондиционеры работают исправно, в отличие от ленивых динозавров стареньких малийских отелей.
Проведя некоторое время в Бамако в поисках батарей для видеокамеры и кое-какой одежды на первую пору (по причине неприбытия багажа), мы отправились в Сегу. От Бамако на северо-восток, в сторону Мопти и далее, дорога идет отличная. Полотно хотя и узкое, но без колдобин и выбоин; кое-где имеется даже разметка. Прав был Александр Мацкевич, когда в своих «Обнаженных баобабах» писал, что эта дорога не уступает европейским. Движение на шоссе тоже нельзя назвать особо интенсивным. Скорости передвижения мешают только бесчисленные «лежачие полицейские» у каждой деревни и «бочки» — полицейские блокпосты, которые преграждают движение не шлагбаумами, а жестяными бочками.
Сердцевина Мали плоская, ибо сердцевина эта — долина Нигера. Ландшафт за окном микроавтобуса достаточно однообразен: редколесье, саванна, украшенная баобабами и редкими термитниками. Баобабов здесь и вправду несметное количество. Если встретить баобаб в Восточной или Южной Африке уже считается большой удачей, то Мали — это страна баобабов. Дорогу окаймляет пожелтевшая слоновья трава — с октября по декабрь в стране держится сухой сезон: трава высыхает, баобабы сбрасывают листву. Ноябрь считается лучшим месяцем для путешествия по Мали. Еще немного, и страну покроют самумы, пыльные ветры из Сахары. Весной — с марта по май — приходит удушающая жара, когда температура в тени доходит до 40 градусов. Это же время является наиболее горячим с точки зрения «малярийной опасности». Рассадников малярии и желтой лихорадки здесь предостаточно. Это не столько Его Величество Нигер, сколько болота и рисовые поля, своей неухоженностью на болота смахивающие, которые лежат во внутренних дельтах реки и её рукавов. Сейчас сухой сезон, и комаров должно быть меньше. Но они об этом почему-то не знают, и продолжают кружить вокруг нас, и жужжать, и жужжать, и нервировать…
Дорога до Сегу занимает четыре часа. Мы прибываем туда на закате, ужинаем в ресторанчике, под монотонные речитативы продавцов всевозможных сувениров, которые стекаются к ресторану всякий раз, как там появляются белые люди. Если они ничего не сумеют продать вам за ужином, то обязательно наведаются в гостиницу, ибо весть о приезде богатых покупателей через полчаса облетает весь город. Мы с Верой не стали покупать бронзовые безделушки в догонском стиле, а потратились на узорчатое одеяло «касса» из серой овчины, которое могло нам заменить запоздавший спальник. Обошлось одеяло в 25 Евро. В окрестностях Сегу производятся лучшие ткани «боголан». Боголан — некое подобие африканского батика «наоборот». Грубую хлопчатобумажную ткань опускают в жбан с глиной, после чего она приобретает коричневый, черный или темно-красный цвет. Потом на высушенном холсте содой вытравляют разные узоры. Боголан стоит дорого, поэтому мы предпочли пока ограничиться покрывалом-касса.
Пристанище мы нашли в гостинице «Весна» где-то на окраине Сегу. Романтическое название гостиницы объясняется национальной принадлежностью её владельца. Что может делать японец в Западной Африке, трудно представить. Китайский доктор в Сегу есть: проходили мимо его лечебницы. Однако наш японец осел здесь надолго. Женился на африканке, построил гостиницу. Надоела ему суетливая жизнь на родине. Здесь, в Африке, никто никуда не спешит, время течет неторопливо и размеренно, как вода в Нигере. Кстати говоря, в Мали осели не только китайцы и японцы. Попадаются среди торговцев индусы и сирийцы. Одним из первых европейцев добрался до Мали (Томбукту) наш соотечественник Варги (армянин Варген?) из Кизляра. Идентификацию его личности провести сложно, но ясно только, что его имя можно поставить в один ряд с именами Мунго Парка, Александра Лэнга и Рене Кайе.
Утро мы посвятили городу. Расцвет Сегу пришелся на период, когда слава малийских империй угасла. В XVIII веке начало возвышаться государство народа бамбара, который и сейчас составляет костяк малийской нации в широком смысле слова. От дворцов правителей Сегу не осталось ничего. Восстановлены ворота, которые делили старый город на кварталы бамбара и бобо. Вот что пишет Виктор Онучко в своей книге «Малийские этюды» об истории Сегу:
«Слово «бамбара», или правильнее «банмана», «бамана», «баманан», имеет несколько толкований. Известный французский африканист Шарль Монтей, а вслед за ним и некоторые современные историки Африки считают, что это слово означает примерно следующее: те, кто отверг своих правителей», «отказавшиеся от правителей». Колыбелью бамбара, принадлежащих языковой группе манде, была Страна Манде. Устная традиция утверждает, что в начале XIII века этот народ, не желая подчиняться растущему могуществу малинке, отверг их власть, покинул родные края и спустился по берегам Нигера и Бани на территорию нынешней четвертой административной области Сегу. Обосновываясь на безлюдных землях или смешиваясь с местными малинке, сенуфо и бобо, банмана вскоре стали преобладающей этнической группой в этих краях. Один из основных кланов бамбара — Каладиана Кулибали — около 1650 г. осел на землях близ современного Сегу, в селении Маркадугуба, формально подчинявшегося государству мандингов, фактически бывшем под властью Дженне, где уже правили марокканцы.
Во второй половине XVII века один из сыновей Каладианы — Данфассари Кулибали — поселился на территории нынешнего Сегу. Основателем независимого государства бамбара было суждено стать его внуку Мамари по прозвищу Битон. С него фактически и начинается династия Кулибали, правившая в 1712-1757 гг королевством бамбара… Расправившись сначала с другими кланами бамбара, в которых он видел конкурентов, Битон приступил к захвату соседних территорий вдоль Нигера и Бани, присоединил к своему государству несколько провинций Мали, подчинил фульбе Масины и распространил влияние на Томбукту».
Конец государству бамбара положили тукулеры под водительством Эль-хадж Омара, захватившего в 1861 году Сегу, и французы, в 1890-х годах подчинившие себе Мали.
Мы выехали из Сегу в полдень и практически весь день посвятили дороге в Мопти. Баобабы встречаются всё чаще. Природная и историческая зона, по которой мы едем, называется «Судан», а посему часто возникает путаница, когда речь заходит о Восточном, Западном Судане, Суданской архитектуре и т.п. Собственно название «Судан» происходит от арабского «Билед эс-Судан» — «страны черных», т.е. аналога греческой «Эйтьопии» (Эфиопии). Это земля саванн и редколесий, земледелия и полукочевого скотоводства. Между полосой Судана и пустыней Сахара лежит Сахель (по-арабски «Берег»). Если смотреть со стороны Судана, то это берег Сахары, а если из Сахары смотреть — то Судана. Сахель начинается где-то севернее Мопти. Баобабы исчезают, их место занимают колючие акации; травяной покров редеет, становясь редким и чахлым. За Томбукту и Гао начинается пустыня Сахара и заканчиваются транссахарские караванные пути, но сейчас караван встречаешь всё реже и реже.
Мопти лежит посреди зеленого оазиса: вокруг города раскинулись гигантские рисовые поля, впрочем, настолько неухоженные, что больше напоминают болота. Мопти называют Африканской Венецией, и как все венеции мира город нисколько её не напоминает. Он лежит на трех крупных островах при слиянии Нигера и Бани, и между этими островами, в протоках, в основном и кипит жизнь: причаливают и отплывают пироги, тут же на шумных цветастых базарах продают то, что привезли. В старой глинобитной части города реставрируется Большая Мечеть 1908 года первоначальной постройки, но после этого подновления она обретет подозрительно современный серо-бетонный цвет… Самым приметным зданием Мопти можно считать … водокачку (недалеко от памятника малийским стрелкам; это самый растиражированный монумент в Мали — он есть в каждом городе, везде один и тот же!). Малийские стрелки — отдельная песнь. Патриотическая. Малийские стрелки, наряду с сенегальскими, принимали участие в обеих мировых войнах (разумеется, на стороне Франции). В Бамако был даже целый квартал, населенный ветеранами французской «дикой дивизии». Малийцы к своему участию в мировых войнах относятся с гордостью, но с легкой примесью обиды на «старшего брата», который забыл, что без помощи со стороны Африки победы над Германией не видать бы, как своих ушей.
Мопти занимает исключительно выгодное географическое положение. До Бандиагары и страны догонов отсюда — 90 км по отличному шоссе. За день можно на джипе доехать из Мопти до Томбукту или Гао. Отсюда же можно отправиться в плавание на пироге (пинассе) по реке Нигер. Рядом с Мопти, в Севаре, находится аэропорт, куда также летают чартеры «Пуэнт-Африк». Так что, если у кого-то нет желания непременно проехать по всей стране с обязательным посещением столицы, то можно напрямую лететь в Мопти из Парижа. До Дженне отсюда тоже недалеко — 120 км, т.е. два часа езды, плюс час-полтора потратить на паромную переправу (вместе с ожиданием в очереди).
В Мопти мы должны были по плану заезжать три раза. В первый раз ночевали в какой-то гостинице рядом с памятником малийским стрелкам, но даже названия её я не помню. Да и не надо: она произвела своей убогостью такое же сильное впечатление, как и несоизмеримые с уровнем «сервиса» высокие цены. В последующие разы мы ночевали в гостинице с шутливым названием “Pas des problems!” — «Без проблем!». Чистый и аккуратный французский отель, 30 Евро за номер (завтрак — 2,5 евро). Для аскетов, пофигистов и просто поиздержавшихся туристов там есть номера похуже — за 14 евро, но все удобства на этаже. В гостинице висело объявление, что два корреспондента Lonely Planet ищут себе компанию для путешествия по Нигеру («с целью сокращения расходов»). Объявление давнишнее. Эх, не дождались нас ребята! Не знаю уж, насколько бы мы их расходы сократили, но то, что они домой вернулись бы другими, это точно!
6.СТРАНА ДОГОНОВ
От Мопти до Бандиагары летит отличная девяностокилометровая дорога. После Бандиагары она кончается. Дальше, порядка двадцати вёрст, идут грунт и плиты, но в бездождливую пору можно спокойно проехать и по ней в машине без высоких подвесок.
Чтобы понять, что такое Страна Догонов в географическом смысле, нужно представить себе широкую ленту реки Нигер. Правый берег постепенно начинает подниматься, очень плавно и незаметно, образуя почти гладкое плато. Неожиданно оно обрывается вниз, к востоку, крутым уступом. Falaise Bandiagara — французское название этого уступа, который можно перевести как «утёс», «береговая скала». Это действительно «береговой утес» для тех, кто приближается к Стране Догонов со стороны засушливых восточных степей, уходящих в соседнюю Буркина-Фасо. Этот «Утёс» — хребет всей Страны Догонов, как бы нанизанной на его кромку. Конечно, догоны не настолько маленький народ, чтобы целиком уместиться на его крутых склонах. Они живут и наверху плато, и в низине, в крупных и мелких городах долины Нигера, но «настоящие догоны живут только в горах».
Обычно путешественники совершают пеший поход вдоль «Утёса» продолжительностью от трёх до шести дней. Назвать его очень сложным нельзя; трудности возникают на двух этапах — начальном и заключительном, когда приходится спускаться в долину и подниматься обратно к плато. Можно начать поход в «южной точке» — Дуру и закончить в «северной» — крупном селе Санга. Можно сделать наоборот. Из Санги можно совершить короткий однодневный «горный треккинг», спустившись к деревне Банани. Можно податься к северу от Санги, и там начнутся самые глубокие ущелья. Чтобы здесь все обойти о облазить, нужно еще потратить три-четыре дня. Наш маршрут охватывал «классический» участок от Дуру до Банани.
До Дуру мы доехали на нашем красном микроавтобусе. Уже как-то повелось, что по Африке путешествуем именно на красных микроавтобусах. Так было в Эфиопии в 2003-м. Так происходит и сейчас в Мали в 2005-м. Правда, этот микроавтобус поновее и порезвее, чем колымага Брата-Петроса (см. рассказ «Эфиопия: путешествие в Средиземье»). В микроавтобусе оставляем все вещи, которые не понадобятся нам в ближайшие три дня похода.
Наш провожатый по Мали — Амаду — родом из этой деревни. Личность он известная в масштабах страны; везде его называют «Лом Дуру» (посему получил он от нас прозвище «Старший помощник Лом»). Это от французского l’homme — человек. Лом Дуру — человек из Дуру. Высокий красивый парень, которому французские туристки не раз предлагали отправиться вместе с ними в Париж. У француженок вообще мода пошла, скажем так, на представителей темнокожих народов. Свои-то мужики повыродились поди. Им бы по старинке, из России мужей-то выписывать, а они вон, всё в Африку смотрят!
Пока семья Амаду готовила нам обед, мы отправились побродить по деревне. Сопровождали нас мальчишки — родственники Амаду. Деревня Дуру по местным меркам довольно большая; находится она на утесе, который врезается в неглубокое ущелье, опоясывающее Дуру полукругом. Когда мы дошли до края ущелья, появилась женщина, знаками издалека начавшая нас отгонять — «Не ходите сюда!». Мальчишки тоже начали нас предостерегать: сюда не вставай — плохо будет! Догоны — анимисты. Духи живут везде, а раз так, то кругом много запретных мест, с ними связанных. Ущелья — особая ипостась. Там хоронят догоны своих мертвецов, причем чаще всего — в пещерах, в которых жили предшественники догонов — люди исчезнувшего народа телем. Сами догоны пришли сюда с плато Мандинг (что близ Бамако) примерно тысячу лет назад. Жили обособленно от других, дружили в основном с рыбаками бозо, что на Нигере. Иногда селились ненадолго рядом с бозо, ловили рыбу, вялили и возвращались обратно в горы. Создавали вместе с бозо семьи, потому иногда на лодках бозо можно цвидеть догонский символ «канага» — некое подобие лотарингского креста, геометрическая модель догонского мироздания. Дружили ли догоны с инопланетянами, точно никто не сможет сказать. Хотя «контактная» теория выглядит очень убедительно.
Сам я с инопланетянами никогда не встречался. Не довелось. Наблюдал только в небе кое-какие неопознанные летающие объекты, но находил объяснение в испытаниях какого-нибудь отечественного сверхсекретного оружия, способного разнести в пух и прах Америку. Однако мифология догонов заставляет задуматься. Так же, как и сообщения русских летописцев о летящих по небу ладьях, изрыгающих пламень (в Тверском княжестве было дело). Возможно, что те ладьи летели как раз в Страну Догонов (климат им наш не понравился). Божества догонов, прежде всего те, кого можно назвать «основными» — Йуругу (Бледный лис), олицетворяющий дионисийское, бесовское начало, и «положительный» бог Номмо — прилетели на землю на «космических ковчегах» (читай «ладьях»). Прилетели они, по всей видимости, с Сириуса, при этом у догонов имеются такие сведения о системе этой звезды, которые не могли быть получены путем умозрительного мифотворчества. Откуда они знают о спутнике Сириуса (По) и о том, что он взорвался? Откуда они знают, в конце концов, период полного оборота спутника вокруг Сириуса? Получается, что одни народы с Луной-то никак разобраться не могут, а тут уже люди на совсем далекие миры замахнулись!
Страна Догонов всегда была островком язычества, анимизма в безбрежном океане магометанства, разлившегося по Западной Африке. По правде сказать, мусульмане из африканцев выходили не очень фанатичные — люди они разумные, хитромудрые, а потому просто так бросать заветы предков в угоду учению аскетов-марабутов не стали. Т.е. раньше, лет сто назад, я был бы за них спокоен. Но вот сейчас пошла вторая волна исламизации Африки, гораздо более мощная и опасная хотя бы тем, что подпитывается она не только проповедями марабутов (проповедников), но и деньгами бородатеньких буратино из стран Персидского залива. Мечети встречаются в деревнях догонов всё чаще. Если вопли муэдзинов заглушат бой догонских тамтамов, то погибнет одна из самых ярких и загадочных цивилизаций Африки. Будем надеяться, что если это и произойдет, то очень не скоро.
Плотно отобедав спагетти под мясным соусом (а из мясного мы ели в основном соусы, поскольку мясо местных домашних животных жесткостью в массе своей напоминает хоккейную шайбу), мы отправились на базар, который шумел в этот день на окраине Дуру. Торговали в основном женщины. Поскольку сами мы еще в Мопти переоделись в национальную малийскую одежду, то сразу же влились с в яркую мозаику африканского базара так, что сверху нельзя было поймать взглядом «своих» и «чужих». Слияние с местной средой, конечно, вещь небесполезная, особенно при отсутствии привычной одежды, присутствующей в отсутствующем багаже. С другой стороны, без лишних вещей как-то спокойнее… Всегда налегке, и носильщикам меньше чаевых платить.
Темнеет рано; в 16:30 уже начинает солнце клониться за холмы, а через два часа наступает темнота. Пока еще тлеет закат, на небе появляется идеальный диск луны. Это тоже наша традиция — встречать полнолуние в Африке. Самое красивое полнолуние было в Ливии, среди причудливых скал Акакуса (см. «Ливия: с Земли на Луну и обратно»). В Эфиопии все было прозаичнее — луна светила сквозь ветви акаций, а из соседней деревни доносилось мычание коров. Что же будет здесь, в Мали?
Сначала мы шли по плоскому базальтовому плато, мимо полей, деревень, спускаясь в неглубокие овраги, любуясь причудливыми формами скал, которых закат окрашивал в нежно-золотой «режимный свет», столь любимый фотографами и операторами, когда все линии максимально подчеркнуты, когда даже «мыльницей» можно снять маленький шедевр. Спустя четыре километра мы оказались на дне глубокой узкой расщелины. Тропа уходила куда-то вниз и вдруг… я не поверил своим глазам! Она обрывалась где-то далеко внизу, в зеленой чаще, зажатой стенами ущелья. Уже смеркалось; ещё полчаса, и спуск по такой «тропе» мог бы стать смертельно опасным. Никакая луна не помогла бы. Осторожно ступая по камням, служившими естественными ступенями, мы с дрожащими поджилками проделывали путь, который догонские крестьянки проходят сотни и тысячи раз за свою жизнь с поклажей на головах, с привязанными за спиною детьми. Для самых крутых подъемов и спусков приспособлены «лестницы» — в цельном стволе дерева вырубаются ступени; по таким же лестницам догоны подымаются на вторые этажи своих «апартаментов», на крыши домов.
Мы спускаемся в долину уже тогда, когда в небе царит луна. Мы идем по дороге сквозь строй баобабов, которые в лунном свете кажутся сказочными персонажами. Где-то недалеко слышится бой барабанов и пение детей. Деревня совсем рядом. Мы прошли порядка семи километров от Дуру. Деревня, в которой нас ждет ночлег, прилепилась на склоне Утёса. Лунный свет делает её «улицы», дома и амбары под соломенными крышами декорацией к какому-то фантастическому фильму. А в самом деле? Почему Голливуд экранизирует англосаксонские современные триллеры про каких-то новоявленных уродов, когда здесь, в Африке, можно в мифологии найти такие типажи, какие мастерам компьютерной графики даже не снились. Посмотрите на маски, скульптуры африканцев. Люк Бессон (или его художник?) был одним из немногих, кто использовал африканские мотивы, кто срисовал свою знаменитую «оперную Диву» с … фигуры богини плодородия народа бамбара. Не верите? Сходите в Национальный музей Мали в Бамако. А уже потом будете сомневаться!
Опять «контактные мотивы»! А куда от них здесь денешься? В том же национальном музее в Бамако сеть терракотовая скульптура из древнего города Дженне-Дженно, самого древнего в тропической Африке — ему почти 2300 лет. В аннотации сказано только: «Скульптура мужчины со змеями на спине». Я сравнил этого «мужчину» со змеями с врубелевским демоном. Это самое удивительное и «высокое» произведение африканского искусства, которое я когда-либо видел. Есть в нём что-то, пришедшее из других миров, «потусторонних» или материальных, не знаю. Уверен в одном: всё, что мы находим в мифологии, появилось там не просто так. Вполне вероятно, что так называемые «примитивные народы» несут в памяти поколений больше информации об иных мирах, чем народы «цивилизованные», оторванные от природных корней. И знания эти имеют более развитый визуальный ряд. И кто в этом случае «примитивнее»?
«Кемпинг» в деревне представляет собой двор, в который выходят «двери» «номеров» — темных каморок безо всего. Душ самый примитивный из возможных: ведро воды и кружка. Электричества в деревне нет; единичные лампочки Ильича получают ток из ещё более единичных генераторов. Спать нам предлагают на крыше, прямо под звездным небом. Поначалу я это предложение всерьез не рассматривал, но потом понял и полностью осознал, что это самый лучший способ ночлега в Стране Догонов. На небе — ни облачка, в воздухе — ни комара. Луна светит в затылок.
Снизу слышатся голоса детей и бой барабанов. Мы спускаемся по изогнутой улице и выходим к колодезной колонке. Их здесь много понастроили японцы и индусы в знак своего расположения к Мали и уважения к её империям. Воду из колонок мы набираем в пластиковые бутылки: платить по 1200 франков за «бидон» не очень-то хочется. Вода попадалась с серным запашком, но никаких последствий её распитие не вызывало… Дети собрались у колонки, на площади перед одноэтажным зданием школы, для потешной борьбы. У баобаба сидели подростки и играли на барабанах. Лунная ночь, наверное, в этих местах считается лучшим временем для игр и посиделок. Жары нет, со стороны утёса прилетает свежий ветерок.
Ночь на крыше проходит беспокойно. То и дело просыпаюсь и замечаю новое расположение луны. Сначала она назойливо светит прямо в лицо. Потом она откатывается вправо (значит, часа три ночи!). Потом уходит за Утёс и уступает место звездам. Вопросив их мысленно: «Откуда ж они прилетели, а?» я снова засыпаю. Потом по мне пробегает таракан. «Всего один? Немного», — говорю я себе и снова удовлетворенно засыпаю. До утра.
Эта ночь, впервые проведенная мною под звездным небом (звездным в прямом смысле слова) принесла такое же ощущение покоя и счастья, что и ночь среди лунных гор Сахары. Это счастье даётся общением с Природой. В иные времена и по иному поводу русский писатель Сергей Аксаков писал: «На зеленом цветущем берегу, над темной глубью реки или озера, в тени кустов, под шатром исполинского осокоря или кудрявой ольхи, тихо трепещущей своими листьями в светлом зеркале воды, улягутся мнимые страсти, утихнут мнимые бури, рассыплются самолюбивые мечты, разлетятся несбыточные надежды. Природа вступит в вечные права свои. Вместе с благовонным воздухом вдохнете вы в себя безмятежность мысли, кротость чувства, снисхождение к другим и даже к самому себе». Рыболов Аксаков смотрел на водную гладь, я — на звездное небо. Результат тот же.
Свежее, звонкое догонское утро встречает нас пением петухов и женщин, гуськом идущих на полевые работы с корзинами на головах. Мы видим их далеко внизу в долине, растворяющимися в дымке лучей восходящего солнца. Прямо за нами высится утёс, в котором словно норки ласточек темнеют пещеры телемов. Мы видим, как к ним уже поднимается наш Доктор с фотоаппаратом. Решительный шаг, горящий взор, растрепанная борода зримо свидетельствуют о том, что он отправился за разгадкой Тайны догонов. Мы с Верой решаем отправиться по его следам.
Каменистая дорожка приводит нас на окраину деревни. Чуть выше, под самой стеной утёса — полуразрушенные догонские домишки и амбары. В этом «квартале» никто не живет, но кто-то его периодически посещает. В одном из дворов сложены барабаны и проржавелый бак из-под какой-то технической жидкости 1907 года. В другом дворе собираются охотники; трофеи, лук со стрелами на стене дома — наверное, здесь приносит свои жертвы тайное братство охотников. Тайные братства по любому поводу — явление очень характерное для Африки, для Западной — особенно. Самое «закрытое» братство у догонов — «тайное общество масок» Сиги, члены которого общаются на древнем языке сигисо. Они знают всё. И про корабли пришельцев тоже.
В этот день мы должны были проделать путь в 13 километров. На деле, конечно, больше. Амаду нас щадит и никогда не говорит всей правды. Наверное, так и надо. Зачем человека заранее расстраивать? Пройти пешком по жаре 13 км или 23, какая разница? «Всё равно все сдохнем!» — как говорит наш Доктор.
Мы шагаем по песочной дорожке, бегущей вдоль кромки Утёса. В Перу есть Тропа инков. Эта же дорожка может по праву считаться Тропой догонов. Идём на север, как слоны из анекдота. Справа от нас — баобабы, луковые посадки. Лук — основная «товарная» сельхозкультура у догонов. Попадаются поля просо. Слева — тоже баобабы, а за ними — Утёс. На Утёсе прилепились догонские деревни Иногда дорожка ныряет в зеленые рощи в ложбинах и у ручьев. Её розоватый песок окаймлен пучками высокой белесой слоновьей травы, за которой порою не видно человека (слонов в этих краях не видели уже лет триста). Иногда по дорожке проезжают мотоциклисты. В озерке лежат крокодилы. Мелкие. Поодаль стоит белый верблюд. На баобабах висят гроздями зеленые продолговатые плоды. Скоро дозреют и можно будет есть. Крестьянин какой-то предлагает купить орехи кола. Покупаем; авось сгодятся в дороге при упадке сил.
Удивительна красота догонской земли. Она достойна не только зоркого взгляда фотографа, но и живописца. Честно признаюсь, что ожидал чего-то более прозаического; на деле же нашел яркие, сочные, живые краски вокруг. Африка предстает в Стране Догонов во всем своем неповторимом первозданном великолепии.
Привал — в корчме в одной из крупных деревень. Приносят пиво. Пока ждем «основное блюдо», обсуждаем, как бы нам увидеть догонские танцы. Маски мы видели в изобилии, но хочется посмотреть на них и запечатлеть «в деле». Хозяин корчмы предлагает устроить представление «на заказ», всего за 200 Евро. Мы торгуемся; Амаду убеждает хозяина снизить цену, поскольку люди мы бедные, часть из нас вообще прибыла сюда не по своей воле (командированные), багаж потеряли, пыльные одежды скоро превратятся в лохмотья. Сходимся на сумме 150 Евро со всей нашей компании. Спустя полчаса из деревни слышится бой тамтамов: объявляется общий сбор кружка художественной самодеятельности.
Из всех представлений такого рода, устраиваемых «для почтенной публики», танцы догонов я считаю лучшим из всего виденного. Дело даже не в самих танцах, а в том, что называют «антуражем». Когда вам в отель приводят танцоров и устраивают народные песни-пляски в ресторане, то во всем этом видится наигранность и неестественность. А здесь всё естественно: деревня, дома, природа, люди, пришедшие вместе с вами посмотреть на «праздник» и на вас самих заодно уж. На площади, в центре которого высится остов засохшего дерева, собираются старейшины деревни в бубу (грубо говоря, «балахоне») цвета индиго, в круглых шляпах-тенгаде с кожаными полями, которые обычно носят кочевники фульбе. У Веры точно такая же шляпа, купленная в Мопти, а потому она чем-то напоминает Незнайку. Старики рассаживаются на невысоком парапете, из-за которого вскоре начинают выбегать танцоры в масках. Их человек двадцать, в масках канага, сатимбе, и Йуругу. Двое танцоров — на высоких ходулях. Танцы длятся полчаса. Через два месяца состоится большой праздник, и тогда танцоров будет раз в сто больше, и деревня будет «гудеть» несколько дней.
Один из старейшин пригласил нас к себе в дом, где жена его готовила просяное пиво. Во дворе околачивались местные пьянчужки, потягивая «жидкое просо» из круглых калебасов. Пиво напоминает бражку небольшой крепости; чтобы оно было повкуснее, в него добавляют тёртый перец.
Уже затемно мы набрели на новое место ночлега — постоялый двор, открытый всем ветрам. Чем дальше на север, тем засушливее становится Страна Догонов. Утёс «разворачивается» в сторону Сахары, откуда дует харматтан — горячий ветер. Пока он только еще набирает силу. Пройдет немного времени, и в январе-феврале он накроет всю Западную Африку своим жгучим дыханием, принесет пыльные бури, из-за которых часто приходится закрывать аэропорты. В марте харматтан затихает, но наступает время еще более нестерпимой жары. Летом приходят дожди и влажность. Только осень приносит хорошую погоду и в Мали слетаются туристы. Мы их все чаще встречаем на «Тропе догонов»; в основном это французы.
Вечер на постоялом дворе проходит в пьянке. Говорим за жизнь, а Доктор — за смерть. Эта тема нас преследует всю дорогу. Даже тот, кто о ней никогда не думал подолгу, под влиянием Доктора Смерть стал понемногу задумываться о смысле жизни и смерти, о переселении душ, о соотношении материального и духовного начал. Помнится, недавно в Кении такие размышления вслух в другой компании и с другими участниками чуть было не привели к драке; сейчас же собрались люди тихие, незлобивые, сами склонные к пространным рассуждениям.
Ночь на крыше была менее комфортной, чем в прошлый раз. Мешал ветер, вгоняющий пыль и песок с пола прямо в лицо. В результате встали все с затвердевшими шевелюрами, со скрипом песка на зубах. «Идёт великая сушь!». Поскольку все увлажняющие кремы остались у дам в багаже, единственным спасением для группы стали две баночки, случайно оказавшиеся у Веры в рюкзачке: с кокосовым маслом и медовым кремом «Тенториум». Последний хорошо снимал раздражения, а вот кокосовое масло, специально купленное мною в Кении, доказало, что народная медицина и косметология — лучше и мудрее разных там НИИ. Кокосовое масло защищает кожу от солнечных ожогов, действует как средство для загара, как увлажнитель и дезифек.. дизенфектатор…тьфу! — короче, как средство по удалению с кожи грязи и заразы и для первичной обработки незначительных ран. В Полинезии бабушки производят такое масло ароматическое — монои, и с успехом его продают. Кокосовое масло нужно смешать с лепестками цветов — через несколько дней монои готово. Чистое кокосовое масло пахнет не очень приятно; немного запахом напоминает, извините за выражение, блевотину. Но если его заправить цветочками или добавить сандалового масла, то будет очень даже ничего!
В завершающий день нашего похода по Стране Догонов мы прошли порядка восьми километров и начали подъем на плато. Во время непродолжительного отдыха в одной из деревень Денис и Люба отделились ненадолго — их привлекли пещеры карликов-телемов ( сами догоны считали телемов именно карликами, пигмеями; ничего удивительного в этом нет — раньше пол-Африки было населено народами койсанской расы, роста они были небольшого, и их прямыми потомками являются пигмеи лесов Уганды и Заира). У Дениса было твердое намерение пробраться в одну из пещер, даже под угрозой быть подстреленным каким-нибудь членом тайного или явного догонского охотничьего братства. Мы ждали их в небольшом трактире, с террасы которого открывался вид на долину. По склону утеса, видневшегося вдали, по грунтовой дороге медленно ползли джипы с туристами.
Вы спросите: ну какие в деревнях трактиры и корчмы, ежели у них электричества даже нет? И вообще, что это за попса такая, когда даже на Тропе догонов вас может настигнуть мотоциклист и спросить: «Пива привезти холодненького?». Недалеко отсюда, в долине, есть какой-то пятизвездочный отель, в котором живут самые привередливые туристы. Цивилизация наступает! Но что вы хотели бы? Чтобы догоны сидели на своих скалах, устраивали пляски в честь Сириуса, приносили бы жертвы своим богам, а окружающий мир проносился бы мимо них, не задевая своими мощными крылами? Нет, граждане, такого не бывает. Опоздали мы лет на сто, а то и поболе. А если вас кто-то приглашает отправиться за сумасшедшие деньги в экспедицию к «самым настоящим» диким племенам, которые ни разу не видели белого человека, то знайте, что всё это, мягко говоря, «разводилово».
Денис с Любой вернулись, и мы тронулись в путь. Как оказалось, Денис повредил свою видеокамеру, однако чувства досады явно не испытывал. По-видимому, он достиг своей цели, но о результатах пока молчал… Мы поднялись от Банани к деревне Санга по узкой расщелине, больше напоминавшей лестницу, кем-то заботливо построенную энное количество веков назад. Потом прошли мимо пещер, в одной из которых лежал человеческий череп. В самой большой пещере догоны устроили ярмарку сувениров. Одним из наиболее интересных, на мой взгляд, являются резные оконные ставни, на которых изображен пантеон догонских богов.
Мы сели в наш микроавтобус и поехали в Сангу, расположенную в километре от пещер. Там мы познакомились с работой местного «сельсовета» («тогуна»). Внешне это производит очень странное впечатление: толстенная соломенная крыша, под которой под низким бревенчатым потолком, как под спудом, сидят старики и о чем-то беседуют.
На этом собственно, наше знакомство со Страной Догонов закончилось. Уже в микроавтобусе Денис рассказал, что случилось с ним… Ему действительно удалось забраться в пещеру телемов, но когда он попытался запечатлеть то, что он там увидел, то камера забарахлила и в считанные мгновения вообще вышла из строя. Чувство странного беспокойства охватило отважного исследователя. Закружилась голова, круги пошли перед глазами. Забурлило в животе пиво. Денис машинально схватил какой-то предмет и, словно в тумане, пополз к выходу.
То, что Денис вынес из пещеры, оказалось продолговатым металлическим цилиндром идеально правильной формы. Неужели… Неужели это остатки того, что искали поколения исследователей в загадочной Стране Догонов, стране удивительных и мудрых людей, возможных носителей Знания, способного пролить свет на тайны Вселенной? Вот оно, зримое доказательство того, что мы не одни на Её просторах!
… Денис оттёр наконец толстый слой слипшейся коричневой пыли с найденной детали Космического Ковчега. На ней проступили письмена! Сумеют ли ученые её расшифровать? Сколько понадобилось времени, чтобы ожил древнеегипетский алфавит! Конечно, сейчас всё делают компьютеры, но сумеют ли они разгадать тайну? Ведь речь, возможно, идет о внеземной цивилизации, алфавите пришельцев!
Наконец, знаки проступили совершенно отчетливо. «Made in China».
Всё…Накрылись научная сенсация, доклады в академиях и государственные премии. И поездка в Мали тоже не окупилась…
7. ВНИЗ по НИГЕРУ-РЕКЕ.
Совершить плавание по одной из великих африканских рек всегда было моей заветной мечтой. Не «попсовый» круиз по Нилу, а что-нибудь такое, простонародное, в меру комфортабельное. По Конго плыть опасно: стреляют. По Нигеру тоже местами опасно (в Нигерии), но в общем и целом путешествие можно осуществить и продолжительное, и увлекательное. Можно начать его в Куликоро близ Бамако и закончить в Гао. Однако, этот путь довольно долог, и занять может дней десять. Сидеть всё это время в узкой пироге — перспектива не из приятных, и вся романтика заканчивается тогда, когда начинает ныть одно место. А вот на три-четыре дня сплавать — это можно! Получить общее представление, посмотреть, как люди на берегах Нигера живут. И в конце концов, путешествие в Томбукту (Тимбукту) очень даже разумно будет разнообразить поездкой туда — на пироге, а обратно — на джипе. В Томбукту можно отправиться на машине из Сегу по левому берегу Нигера, но тогда предстоит довольно унылый двух-, а то и трехдневный путь по пустынной местности.
Пирога (или как здесь называют этот вид транспорта «пинасса»), на которой мы отправляемся в путешествие, отличается от большинства посудин, плавающих по Нигеру, тем, что на ней есть навес от солнца и кубрик на корме, плавно переходящий в гальюн (туалет). Последний представляет собой квадратное помещение без крыши, в которое нужно пробираться прямо по борту пироги. Внизу из под винтов хлещет вода — естественный смыв. На лавках можно комфортно разместиться по два человека; можно даже лежать, однако носовые лавки иногда заливает водой — ветер из Сахары поднимает волну, из-за чего все время кажется, что идем против течения. Вещи лежат на носу, покрытые целлофаном.
Есть определенные приятные моменты в этом «в меру комфортабельном круизе». Во-первых, даже в самое пекло на пироге не жарко. Во-вторых, кормят на убой, причем свежайшей рыбой, только что выловленной. Лучшим рыбным деликатесом считается «рыба-капитан» или нильский окунь. Бычки размером с хорошего кота тоже хороши. Так что фосфором за время плавания запастись можно на месяц вперед.
Берега Нигера плоские, заросшие осокой. Из этих зарослей то и дело поднимаются цапли и зимородки. В вышине парят ястребы. Проплывают рыбацкие пироги. Парусами служат полиэтиленовые прямоугольники, в массе своей черного цвета, из-за чего рыбацкие флотилии на Нигере больше напоминают пиратские. Иногда паруса делают из одеял или сшитых капроновых мешков, и тогда они смотрятся более жизнерадостно. По обоим берегам реки через каждые два-три километра встречаются рыбацкие деревни, иногда довольно крупные. Самые невзрачные — у рыбаков бозо. Но им особо добротные жилища и не нужны — они кочуют с места на место. Самые большие поселения — у бамбара и сонгаев. Как правило, над кварталами глинобитных плосковерхих домов высятся башенки мечети, построенной в уже знакомом нам «суданском стиле». Утром и вечером жизнь кипит на берегу; мы подплываем вплотную к деревням и снимаем обескураженных жителей, занимающихся то стиркой, то починкой сетей. Можно сойти на берег и войти в деревню. Для этого надо заплатить небольшую мзду «старосте» (обычно по 1000 франков с каждого туриста), но при этом, уплатив однажды, будешь впредь избавлен от назойливых приставаний с требованием «бакшиша». Нет, они, конечно, будут (куда без них!), но не такие настойчивые — ведь «основные» люди деревни свой бакшиш уже получили «на всех». Мы были в деревнях бозо, любителей вяленой рыбки, и сонгаев, и должен сказать, что самыми приставучими и при этом неопрятными и «зачуханными» оказались сонгаи. На потомков создателей великой Империи Сонгай просто жалко смотреть. Впрочем, в те славные времена они выглядели точно также — Мали представляется огромным этнографическим, архитектурным и прочим заповедником под открытым небом. Ну скажите, что могло измениться в облике среднестатистической принигерской сонгайской деревни за последние триста лет? Тазы пластмассовые появились. Сети капроновые, но ведь саму технологию ловли рыбы и круговорот жизни они не изменили!
Особенно хороши на Нигере закаты. Можно забраться на «крышу» пироги и любоваться заходящим солнцем, а потом, разлегшись на циновке, смотреть на звезды и на красную луну, поднимающуюся из камышей.
Мы ночуем в палатках прямо на берегу. Первую ночь мы провели в 80 км от Мопти. Мы должны были «перехватить» наш багаж, который наконец нашли и отправили с оказией из Бамако. Вместе с багажом должна была приехать съемочная группа «Их нравов», которая осталась в Мопти, чтобы снять сюжет об этом городе. Когда стемнело, наша пирога отправилась на другой берег встречать рюкзаки и «Их нравы», при этом почему-то увезла и наш ужин. До глубокой ночи на пустынном берегу Нигера припозднившиеся рыбаки могли видеть пять человеческих фигур, укутавшихся кто во что горазд. Даже Доктор Смерть, презирающий малярию, облачился в туарегский литам, представ наконец в образе, знакомом телезрителям по передаче «Русский экстрим». Малийские комары оказались существами слишком назойливыми, в свою очередь презирающими репелленты, которыми себя обмазывают и обрызгивают белые люди. Правительство Мали специальным указом обязало население спать под москитными сетками, чтобы уменьшить распространение малярии и желтой лихорадки посредством переноса их возбудителей от человека к человеку. Но над всей страной москитную сетку-то не раскинешь!
Наконец в темноте показался свет фонаря и послышался шум мотора, а вскоре на лунной дорожке появился силуэт нашей пироги. Ура! Наши рюкзаки прибыли. Беглый их осмотр обнаружил некоторые пропажи: у Володи исчезли две «фирменные» майки с эмблемой «Их нравов», у Веры — витамины в драже и крем того же «Тенториума». Думаю, что этой молодой компании будет очень лестно узнать, что её продукция пользуется таким спросом у африканских воришек. В качестве компенсации, по всей видимости, Вере положили в рюкзак детский ботинок. Если бы ему нашлась пара, то произошедшее можно было бы назвать обменом «вслепую» (как раньше в этих краях меняли соль на золото). Но пары не нашлось, поэтому будем считать себя пострадавшей стороной.
Вторая ночь проходит в городе Дире, что за Ниафунке. Мы разбиваем лагерь на окраине города, на песчаном пляже. Эта ночь — единственная, проведенная на Нигере без комариного жужжания над ухом.
Нигер в верхнем течении носит название Джолиба. За Бамако начинается Средний Нигер. Нижний Нигер начинается за Гао, у Буреме. На полпути от Сегу к Мопти Нигер распадается на рукава, образуя Внутреннюю дельту. Эти рукава сходятся в озере Дебо — «озере Луны». Пирога вплывает в него незаметно, и вот уже не видно берегов. Впечатление такое, что это уже не озеро, а море. Но вот мы опять вплываем в русло Нигера, но оно не становится менее запутанным — протоки разносят его воды в озера, лежащие в десятках километров от реки.
Главное событие на Нигере, не связанное с рыбной ловлей — Большой перегон скота (Жеревол), который длится семь дней. Происходит это в сентябре, и не в Мали, а на территории Нигера, но мы тоже застали «маленький перегон», вернее — перевоз: с большой пироги сгружали прямо в воду стадо коров с телятами. Они резво перепрыгивали через борт пироги.
Пассажирские суда на Нигере производят зачастую устрашающее впечатление. Один раз мы видели пароход, идущий в Куликоро. Старенький, но выглядит вполне надежно. Другие же плавсредства перегружены настолько, что издалека представляют собой движущуюся гору людских тел, едва возвышающуюся над низкими бортами пироги, готовыми в любую минуту зачерпнуть воды. Пассажирские «рейсовые» пироги формой повторяют пирогу обычную, но делаются из железа. Отдельная песня — нигерские паромы. Мосты через Нигер в Мали можно пересчитать по пальцам, поэтому паромы на 99% протяженности реки — единственное средство попадания с одного берега на другой. Погрузка на паром и «высадка» на берег зачастую превращается в настоящий аттракцион. Паром может остановиться метрах в пятидесяти от берега, и тогда машины и даже мотоциклы въезжают прямо в воду. На наших глазах так сгрузили джип, который наполовину ушел под воду, при этом передними колесами он оставался на пароме, находясь в практически вертикальном положении. Судя по спокойной реакции на происходящее окружающих, такое имеет тут место повсеместно и постоянно.
Последняя ночь на Нигере была особенно прекрасна. Уже на закате мы причалили к песчаному мысу, в километре от Кабары, куда причаливают пироги и редкие пароходики, везущие пассажиров в Томбукту, расположенного в 12 км от пристани. Мыс образует небольшой залив, бухту со стоячей водой. Так вот она где — Бухта Тимбукту! Она существовала только в воображении Максима Леонидова, но медленное, но неумолимое движение песков — вполне естественное природное явление — привело к образованию мыса, а вместе с ним и бухты. Мысль стала материальной.
Мысль можно материализовать, а мечту исполнить. Так выпьем же за исполненье наших мечт! Сегодня ночью — хороший повод: у Александра День Рождения.
День Рожденья в Бухте Тимбукту! Такое бывает один раз в жизни, даже у Доктора Смерть. Не стану скрывать: когда я понял, что 18 ноября приходится как раз на тот день, когда мы приплываем к Томбукту, я потёр руки. Мои близкие знают, что когда я так делаю, то кому-то будет либо очень плохо, либо очень хорошо. Был явный повод кому-то сделать хорошо.
Доктор в Африке — фигура священная. Как кузнец. Белый человек всегда ассоциировался с врачом. В Западной Африке европейцев называют «тубаб», «тубабу». Это слово — искаженное арабское «табиб» — лекарь. Наш Доктор лечит словом. Не тела, а души. Иногда он душу выматывает, но со мной этого явления не происходит — я слушаю его с неизменным интересом. Доктор — заядлый путешественник, плавно переходящий в профессионального. Он постоянно в разъездах, «на выезде», а потому застать его дома практически невозможно. Желающие познакомиться с ним поближе могут зайти на его персональный сайт — http://doktor-smert.narod.ru.
Пока самая безбоязненная часть нашей группы плескалась в Нигере, Люба Литовченко приготовила торт. На него пошли сгущенное молоко, полбутылки «Бейлиса», немного виски, бананы, манго и еще кое-какие ингредиенты. Я в свою очередь посвятил Доктору песню, которую предыдущим звездным вечером вымучивал из недавнего попурри экс-квартета «Секрет». Слова оригинала помнил плохо, но то, что получилось в итоге, привожу полностью:
«Вновь заходят пароходы в Бухту Тимбукту,
Их встречает в красных галстуках чернокожее племя.
А сегодня День Рожденья Доктора Редько,
Ему всего шестнадцать — вот что значит
Африканское время,
время!
Ничего не исчезает,
Даже если жизнь кидает нас
На вираже.
Подними глаза в надежде,
Мыло, водка и одежда,
Ждут тебя в пропавшем багаже!».
Сводный хор в лице Веры, Любы и меня нестройно исполнил этот опус в момент торжественного преподнесения праздничного торта.
Светила полная луна. Над столом, освещенном керосинкой, роились комары и мошки. Вдалеке мерцали огоньки маленькой пристани в Бухте Тимбукту.
8. ТОМБУКТУ и ДЖЕННЕ.
Томбукту оживает. Еще несколько лет назад можно прочитать отчеты путешественников о том, что город занесен песком, что жители его почти поголовно покинули, что остановиться на ночлег даже негде. Сейчас ситуация меняется, и Томбукту нельзя назвать вымершим. Туристов много, гостиница «Бокту» , в которой мы остановилась, кроме матрацев на крыше ничего предложить гостям уже не может — все номера заняты. Мы приехали вовремя — еще немного, и нам бы тоже комнаты не достались. Прямо за гостиницей начинается пустыня. «Бокту» выстроена по принципу классического караван-сарая — прямоугольный двор, в который выходят галереи. По галереям ходит цирюльник в белом халате — предлагает побриться. У гостиницы постоянно «дежурят» туареги — ждут желающих отправиться в месте с ними в лагерь.
Настоящих туарегов в Томбукту крайне мало. Основную массу туарегов в Мали составляют белла или иуллемеден. Это потомки туарегских чернокожих «рабов». «Настоящие», «благородные» туареги (имошар) должны быть высокими и светлокожими, с тонкими, почти европейскими, чертами лица. Они прямые потомки людей, живших на территории Сахары тогда, когда она вовсе не была пустыней. Кое-кто считает их потомками атлантов. Малийские белла — типичные негроиды. Ростом удались, не скрою, но вряд ли это произошло от поголовного смешения с имошарами и имрадами (следующая за имошарами каста, занимающаяся кочевым скотоводством и войной). Западноафриканцы вообще люди рослые. Вспомним волоф в Сенегале — просто сплошь баскетболисты! На улицах Томбукту встречаются люди разных рас: можно распознать и потомка марокканских купцов-берберов, и чистокровных арабов, и светлокожих туарегов, и негров всех оттенков кожи. Томбукту был перекрестком транссахарской торговли на протяжении трехсот лет, городом, куда стекались самые предприимчивые купцы, самые мудрые богословы и ученые мужи. «Томбукту — город 333 святых».
Песка и пыли в городе много. Никаких гумилевских «блистающих крыш» нет и никогда не было: строительные технологии здесь не менялись веками. Томбукту очень многих разочаровывает. «Все стремятся сюда попасть, но никто не хочет вернуться обратно», — очень точное замечание Виктора Онучко, сделанное им двадцать лет тому назад. В конце XIX века в Томбукту побывал российский путешественник Д.Коропчевский. За сто лет до него мимо (именно мимо!) Томбукту проплыл англичанин Мунго Парк, о чем не раз, наверное, пожалел. В 1826 году до города из Триполи добрался майор Александр Гордон Лэнг. В Томбукту рядом с мечетью Джингарей-бер сохранился дом, в котором он останавливался. Лэнга вскорости убили туареги. Спустя два года в Томбукту приплыл француз Рене Кайе, преследовавший помимо научно-просветительских еще и меркантильные цели — Парижская академия обещала 10.000 франков (чистых французских, разумеется!) тому французу, который первым доберется до этого загадочного города. Переодевшись паломником, возвращавшимся из Мекки, Рене на пироге добрался-таки до Томбукту и обессмертил имя своё. Первым немцем в городе был Генрих Барт (1853 г.). Дома, в которых якобы останавливались эти два путешественника, также обозначены памятными табличками. В «доме Барта» устроен небольшой музей в его честь. И надо сказать, что буквально всех Томбукту …разочаровывал. Даже Ибн-Баттуту, который посетил город в период его расцвета, в 1352 году. Все ожидали, что попадут в очередную сказку Шахерезады, но на деле всё обстояло и выглядело куда более прозаичнее.
Главные архитектурные изюминки Томбукту — мечети Санкоре ( начало XIV вв.) и Джингарей-бер (1325 г.), однако не стоит думать, что они возвышаются над городом так, как должен был высится над Москвой недостроенный Дворец Советов. Их башни-минареты, ощетинившиеся выступающими деревянными балками, выглядят намного скромнее. У мечети Сиди-Яхья (1440 г.) даже минарета нет. Мечети неоднократно поновлялись, поэтому они лишь сохранили первоначальную форму и считать их стопроцентными памятниками средневековья можно с большой натяжкой. Внутрь можно зайти. Мы посетили мечеть Джингарей-Бер. Двор мечети и внутренние галереи не выложены камнем или плитками, а представляют собой просто утрамбованные дорожки и площадки, перегороженные стенами и колоннами. После посещения мечети носки приходится выбрасывать. В мечети Джингарей-бер показывают дверь за циновкой, которая никуда не ведет. Говорят, через неё однажды выбежал из мечети оборотень, которого распознал в прихожанине проницательный мулла.
На улицах города то и дело встречаются глиняные башенки округлой формы — печи, в которых пекут хлеб. Многим печам по сто, двести лет. Дома в городе производят впечатление полнейших новоделов, но это вообще особенность всей местной архитектуры. Банко — материал, боящийся воды в большом количестве, а потому дожди могут за один-два сезона сильно «подмыть» любое строение. Балки на башнях и минаретах используются не только как украшение, но и как «лестницы» для ремонтных бригад.
Из Томбукту в Мопти ведет «Дорога надежды» (буквальный перевод). Проходит она по пустынной, выжженной солнцем местности — району Гурма, лежащему к югу от излучины Нигера (река теперь поворачивает на юго-восток и несет свои воды прямо в Гвинейский залив Атлантического океана). Путь в 350 верст занимает не меньше восьми часов.
От Мопти до Дженне — два часа езды, плюс не менее часа нужно потратить на паромную переправу. Мы подгадали день нашего визита в Дженне так, чтобы он падал на понедельник — день Большой Ярмарки. Поэтому на переправе так много машин и так много европейцев. После парома через Бани (приток Нигера) дорога до города занимает не более четверти часа. Мы проезжаем мимо пустоши, на которой американцы супруги Макинтош обнаружили город Дженне-Дженно — самое старое городское поселение в Тропической Африке (не считая Египта, Нубии и Эфиопии). До этого считалось, что города в Судане и Сахеле начали строить арабы, а до них никакой городской цивилизации в этих краях не было. Возраст Дженне-Джено — примерно 2300 лет, а то и более. По крайней мере, большинство находок никак не датируется. Сейчас на месте древнего города — пустырь, на который изредка наведываются искатели древностей. С лопатами.
Дженне — город, который можно считать музеем-заповедником под открытым небом. Он древнее Томбукту и долгое время последний оставался в тени Дженне, по праву считавшегося главным торговым городом Мали. В отличие от туарегов, господствующих в Томбукту (они же его и заложили около 1100 года), в Дженне хозяева — фульбе, по крайней мере, в ярмарочные дни. У фульбе и туарегов — схожая судьба. Оба народа вышли из древних сахарских племен. У обоих есть своя аристократия, которая сторонится местного негроидного населения, хотя в выборе занятий фульбе менее придирчивы, чем туареги — у них много оседлых земледельцев. Среди фульбе есть «красные» и «черные». Красные — фульбе со светлой кожей, черные — понятно с какой. Женщин фульбе во всей красе мы видели только на картинках: во время праздников они мажут себе губы так, что вокруг рта образуется серый или сизый овал, а в уши вставляют огромные серьги, похожие на витые калачи, сделанные из тонких золотых пластин. Мужчин-фульбе в городе — пруд-пруди. Они ходят в круглых шляпах-тенгаде и в синих или светло-зеленых бубу.
Большая Мечеть (начало ХХ века) доминирует над городом, как гигантское пресс-папье. Чтобы туристы могли рассмотреть её со всех сторон, в стоимость «билета в Дженне» (3000 франков) входит подъем на крыши окружающих её домов. В саму мечеть вход «неверным» заказан. Поэтому, если хотите познакомиться с суданской архитектурой «изнутри», сделайте это заранее или потом в другом месте. В ясный день, под шум базара, интересно побродить вокруг мечети с фотоаппаратом. Один понедельник, проведенный в Дженне, даст вам больше, чем неделя, проведенная во всех других городах Мали…
…В Бамако мы приехали глубокой ночью. У нас оставался еще один, последний день в Мали. Кто-то остался в отеле и отсыпался весь день перед полетом, кто-то отправился бродить по городу. Мы начали свою «экскурсию» в Национальном музее, а закончили — в Центре ремесленников у Большой мечети. Купив последние сувениры, мы отправились на прощальный ужин в гостиницу.
Путешествие полно неожиданностей. Ужин оказался не прощальным. Прилетев в Париж, мы столкнулись с непредвиденной трудностью, переросшей в приятный сюрприз. Мы оказались в пустынном третьем терминале, в который нас привезли на персональном автобусе под надежной охраной на пути из Москвы в Бамако. Теперь же нам не предложили ничего иного как… открыть транзитную визу и переночевать в отеле за счет авиакомпании! Рейс из Бамако прилетел очень рано — в 10 утра, за 20 часов до запланированного рейса в Москву. Конечно, не дело «Пуэнт-Африк» заниматься отправкой своих пассажиров на рейс Париж-Бамако-Париж дальше по месту жительства, но видно иммиграционная служба обязала авиакомпанию позаботиться о своих пассажирах, которые прилетели во Францию почти на сутки без визы. Как бы то ни было, совершенно неожиданно для себя мы оказались в четырехзвездочном отеле «Софитель». Там, в общем-то, прощальный ужин и состоялся.
И вот что я скажу напоследок. Трудностям и преградам нужно придавать меньше всего значения. Ибо в конечном итоге всё выходит именно так, как нужно. В самом конечном итоге «все мы сдохнем», как любит выражаться Доктор Смерть. Главное — до этого момента осуществить мечту. Хотя бы одну. А цель всегда оправдывает потраченные средства.
«Пусть бегут года как волны,
Мы мечту свою исполним,
Мудрецов полно, а путь один.
Даль заоблачная манит,
Скоро жизнь счастливей станет,
Расставаться с нею нет причин!»
(Владимир Кузьмин, «Эй, красотка!»)
——-НИКОЛАЙ БАЛАНДИНСКИЙ, 2005 год.
Тип маршрута:
Природно-исторический
Дата проведения::
Ежемесячно при группе от 7 человек
Направление:
Америка
Тип маршрута:
Природно-исторический
Дата проведения::
Март 2025 года
Направление:
Африка
Тип маршрута:
Природно-исторический
Дата проведения::
Ежемесячно при группе от 7 человек
Направление:
Америка
Тип маршрута:
Природно-исторический
Дата проведения::
Ежемесячно при группе от 20 человек
Направление:
Америка
Тип маршрута::
Этнографический
Дата проведения::
два раза в год во время фестивалей
Направление:
Африка
Тип маршрута::
Природно-исторический
Дата проведения::
Ежемесячно при группе от 7 человек
Направление:
Африка